Беломорское рыболовство с конца xviii в. по 1920-х гг.
С XVII—XVIII вв. тони могли сдаваться общиной с торгов в аренду или продаваться. В некоторых селениях тони распределялись между крестьянами общества бесплатно, после чего те распоряжались ими по своему усмотрению — ловили или сдавали в аренду (семужьи и сельдяные тони — Кереть, морские семужьи тони — Черная Речка). В большинстве селений тони или часть тоней сдавались в аренду своим крестьянам на покрытие общественных расходов (семужьи тони — Кандалакша, Ковда, Кемь, Подужемье, Выгостров, речные семужьи тони — Черная Речка, несколько сельдяных тоней — Кереть), или же крестьянам соседней общины — за деньги или в обмен на угодья (Сороцкое об-во несколько десятков лет до начала XX в. сдавало речные семужьи тони крестьянам Шижни в обмен на сенокосные угодья; Кандалакшское общество ежегодно сдавала 2 семужьи тони крестьянам Колвицы; Керетское общество — несколько семужьих тонь крестьянам с приписанных к обществу выселок) (Алеев, 1913, с.28; Книпович, 1897, с. 62; Якобсон, 1913, с. 9—72; Якобсон, 1914, с. 6—106).
Для рыбной ловли крестьяне объединялись в артели, как правило по семейно-соседскому принципу. Создания наибольших артелей требовал сельдяной лов: в Кандалакшском заливе для лова большим неводом создавались так называемые «лодки» (15—20 человек), состоящие из объединения нескольких семейных артелей по 6—10 человек; в Сороцкой губе небольшие артели в 12 человек ловили зимой и по талой воде несколькими (как правило четырьмя) неводами (Алеев, 1913, с. 13). Семужий лов не требовал больших артельных объединений за исключением постановки забора, и часто, особенно в селениях, где мужчины уходили летом на Мурманский промысел, велся силами женщин, подростков и стариков.
Прибыль распределялась между крестьянами в виде паев. Часто плата (лов сельди, Кандалакшский залив) состояла в определенной доле улова. Плата владельцу невода, лодки, лошади и других средств лова и перевозок состояла из нескольких паев. В XIX—XX вв. использовалась наемная рабочая сила, часто состоявшая из беднейших членов общины, продавших свой пай (Бернштам, 1978, с. 139—143; Минейко, 1875, с. 117; Никольский В.В., 1927, с. 107).
Орудия лова. До 1920—1930-х гг. на Белом море велся только прибрежный лов, при котором использовались массовые подходы морской и проходной рыбы к берегам, как правило, на нерест. При зимнем лове на величину уловов при этом могли влиять сильные морозы, когда залив (Онежский) сильно замерзал и мелководные участки, к которым были приспособлены орудия лова, становились недоступными (Телегин, 1931, с. 3). По всей видимости, в большей степени на нересте ловили и озерно-речную рыбу (щуку, окуня, плотву, яза, и др.), также используя их массовый подход к берегам.
Основным орудием сельдяного лова был тягловый невод. Зимой подо льдом он использовался как стоячий (Сороцкая губа). Для Онежского залива также обычен был лов сельди ловушками (мережами, рюжами), которые редко применялись в Кандалакшском заливе. Менее характерными были такие орудия лова как перемет и сельдяник (Алеев, 1914, с. 21; Варпаховский, 1902, с. 13; Голубцов, 1910, № 9, с. 368; Исследования о состоянии рыболовства в России, 1862; Книпович, 1897; Крестинин, 1999, с. 422—424; Никольский В.В., 1927, с. 98; Рыбные промыслы Ледовито-Беломорского бассейна, 1922, с. 17). В 1918 в Кандалакшском заливе были введены для лова сельди ставные сети (Кожин, 1927, с. 16), а в 1924 г. в Кандалакшско-Сороцком районе — японские (дальневосточные) ставные невода (Глебов, 1924, с. 19—21). Эти орудия лова оказались удобными (в отличие от тяглового невода не требовали большого количества обслуживающих их ловцов; не зависели от рельефа дна при постановке) и уловистыми. К концу 1920-х — началу 1930-х гг. они стали для местных жителей наряду с тягловым неводом основными орудиями лова сельди (Алтухов, 1953, № 5, с. 40—41; Глебов, 1924, с.19—21; Кожин, 1927, № 1, с. 16; Тамбовцев, 1947, с. 30).